Лица с улицы

 Есть в мире вещи, что словами не передаются. А хранятся они внутри человека настолько глубоко, что многие о них даже и не знают. Вещи такие всегда проявляются случайно и в самых на первый взгляд посредственных местах. Прямо сейчас кондуктор слева от меня благодарит каждого, приложившего свой проездной, а маленькой девочке, всё просящей маму «куда мы едем», она улыбнулась и подмигнула. Где-то полтора месяца назад я увлёкся уличной фотографией, быть может чтобы хоть визуально сохранить те моменты, где люди были людьми. Сейчас же я чуть расскажу о тех снимках, что особенно стали близки моему сердцу.

Случилось это ранним утром 12-го июня. После бессонной ночи я приехал в центр города, чтобы побродить по улицам. Уже в пять часов всё было огорожено для предстоящего матча и празднования дня России. Машины проехать не могли, а люди спали. Я шёл вдоль канала Грибоедова, пока по случайности не вышел на Дворцовую площадь, издалека казавшуюся пустой. Но нет, один дворник её подметал. Делал он это медленно и по-видимому давно. Казалось, что именно в нём сплетается всё время и пространство, а место его здесь не менее важно, чем стоящая рядом Александринская колонна. Пару веков назад здесь останавливались императорские кареты, чуть позже устраивали шествия с красными знамениями и лозунгами, а через несколько часов соберутся огромные толпы футбольных болельщиков. Но пока тишина, он здесь один, тихо подметает.

Бесконечна моя любовь к уличным музыкантам. Особенно, когда они удивительным образом гармонируют с миром вокруг, так тонко ловя ритмы самой жизни. То был необычайно хмурый день, но после короткого проливного дождя вышло закатное солнце. Тогда я сидел на стрелке Васильевского и слушал играющую музыку. Поддавшись любопытству, подошёл поближе к её источнику - там собирались люди. Все стояли, болтали, но никто не решался выйти. Так может продолжалось бы ещё долго, но одна пара выскочила танцевать. Не столько элегантно кружась, сколько весело и игриво двигаясь. С каждой новой песней всё больше и больше людей присоединялось. Прохожие смотрели и хлопали. Одними из них были и женщины средних лет, присевшие на бордюр передо мной. Они восторгались танцами людей и вспоминали, как когда-то давно сами такими же были. Но никакой скорби об ушедшем в их словах не было, они смеялись. Садилось солнце, люди танцевали.

Уже другим ранним утром я поехал на Канонерский остров, с неизвестным мне заводом и небольшим портом. Я шёл по берегу залива в абсолютной тишине, пока не встретил двух мужчин, находившихся здесь явно ещё с ночи. Скинувши кроссовки и расстелив плед, они сидели возле небольшого дерева. Позади их огромная магистраль, по который уже куда-то мчат машины. Ещё дальше залив, где идут волны прямиком из атлантический морей. А тут они, сидят вдвоём. Вспоминают о былом и обсуждают будущее. Тогда я сними и заговорил. Оказалось, что один из них корабельный инженер, и вот-вот он поплывёт к северу. И напоследок, чтобы друг с другом попрощаться, они просидели до рассвета здесь, на берегу. Я пошёл дальше. Разошлись ли они, не знаю.

В тот день мы с Вовой сидели в саду Дацана. Взгляд тогда бросился на стайку голубей, что уселись прямо на дорожке перед храмом. Всеми силами они пытались расклевать буханку хлеба, рядом лежащую, но сделать этого им не удавалось. И так продолжалось долгое время, пока один монах, что шёл куда-то, не остановился перед ними. Всё замерло. Монах нагнулся, поднял буханку и сел на скамейку. Голуби перед всё толпились. Он бережно и аккуратно стал отрывать куски хлеба, мелко крошить и кидать им. Когда же хлеб кончился, а голуби ещё доклёвывали его на земле, монах сидел и молчал, смотрел на них. Потом он встал и также безмолвно ушёл. В ту минуту казалось, словно вся его жизнь ведёт именно к этому моменту, и помочь голубям отведать хлеба было самым важным в этом, признаться, не особенно важном мире. И случилось всё так, как и должно было быть.

«Если видеть во всём и во всех Бога, то и будешь ты жить в Царствие Божьем» Бхагаватгита